Верхом на бомбе. Судьба планеты Земля и ее обитателей - отрывки из книги

Начало этой книге было положено, когда четыре с половиной миллиарда лет тому назад где-то на окраине Млечного пути взорвалась очередная сверхновая звезда…

Я так издалека начинаю, потому что большое видится на расстоянии. И если мы хотим понять, что происходит у нас под ногами, то не нужно уподобляться свинье, уткнувшейся рылом в землю, а нужно поднять голову и устремить взор к звездам. Конечно, там, на небе, сплошная астрономия, а внизу – приземленная геология, и что, казалось бы, между ними общего?.. Однако новое порой рождается именно на стыке нестыкуемого – там, где его найти совершенно не ожидаешь. И в этой книге, которая, строго говоря, должна была быть написана только лет через десять-двадцать (именно таков разрыв между окончательным утверждением новых парадигм в науке и появлением массовых научно-популярных книжек о них), вы познакомитесь с самыми новейшими научными воззрениями. Которые не так давно начали свое шествие в науке и с которыми еще не успели согласиться (и даже познакомиться) многие ученые. Но которые своей блистательной перспективностью уже завоевали немалый авторитет среди малой публики.

Теория, которой посвящена данная книга, не только основана на известных эмпирических фактах, но и позволила сделать несколько совершенно блистательных предсказаний, тем самым подтвердив свою истинность. Но выводы, вытекающие из этой теории, столь непривычны, столь ошеломляющи, что принять ее сегодня готовы не все ученые. Так же как не все физики старого поколения приняли Эйнштейна. Так же как позже Эйнштейн психологически не смог принять квантовую теорию. Она казалась ему чересчур непривычной, абсурдной и несправедливой. Психология – тонкая штука…
Но читателю в этом смысле легче: его мозги не загружены старыми теориями и потому новейшие лягут легко, словно тут и были.

Сейчас Земля напоминает слоеный пирог. Внутри – жидкое ядро с твердым ядрышком, выше – мантия, еще выше – твердая корочка. Но чтобы правильно приготовить пирог, нужно знать состав исходных продуктов. Каким он был? Это важный вопрос, от которого зависит наше с вами будущее.
Но прежде ответим на другой вопрос: откуда автор знает, что происходило четыре с половиной миллиарда лет тому назад с солнечной системой, если он там не был? Отвечу: от науки. Наука над этой проблемой очень много билась.

В начале века, когда Хойл еще только учился в школе, в науке господствовала точка зрения, будто Вселенная вечна и бесконечна. Эта теория была настолько проста и антибожественна, что на ура принималась всеми учеными. Если Вселенная вечна, значит, никакого сотворения не было, и вопрос с Богом можно закрыть. XIX век своими величайшими открытиями во всех науках – физике, химии, биологии, геологии – постепенно приучил ученых к тому, что библейская точка зрения на мир смешна и антинаучна. Сейчас в это мало кто поверит, но еще в начале XIX века большинство ученых-геологов, например, всерьез разделяло теорию Всемирного потопа!..
Привыкнув за сто лет бить Бога и Библию по всем фронтам, ученые были несколько обескуражены, когда на их горизонте появились данные о том, что Вселенная расширяется и, возможно, когда-то она вся была сосредоточена в одной точке, которую и нужно считать началом мира. Начало мира – это что, сотворение что ли? Нехорошо…
Однако число достоверных астрономических данных о том, что галактики разлетаются прочь друг от друга, год от году росло. Вслед за этим росло и число сторонников теории разлета Вселенной – в основном среди молодых ученых, которым легче принимать новое. А монстры и зубры типа Хойла психологически еще сопротивлялись этому, выдумывая новые объяснения новых фактов в рамках старой парадигмы.
Да, Хойл не был сторонником теории разлета, которая сегодня является главенствующей в астрофизике. Напротив, высмеивая эту теорию, именно он и дал ей смешное с его точки зрения название – теория Большого взрыва (по-английски это звучит действительно забавно – Big Bang). Но название это оказалось столь точным, что закрепилось в науке официально, и сегодня уже никому не кажется смешным.

Итак, нобелевский недолауреат Хойл бросил догадку о том, что именно магнитное поле небулы сыграло важную роль в формировании планетной системы. Мысль им была брошена на уровне чистой идеи, без детального продумывания механизма включения-выключения поля. Этот механизм был позже проработан другими людьми. Проработан и дополнен очень важными деталями. Кем конкретно? Сделал это советский ученый Владимир Ларин, который гениально свел воедино все, что было известно до него, и расположил это все в логическом порядке. Пустяк, по-вашему?.. Действительно, нарисовав описанную выше картину рождения солнечной системы, Ларин ничего нового сам не открыл. Но ведь и Менделеев тоже не открыл ни одного элемента! А просто расположил все известные и открытые не им химические элементы в определенном логическом порядке. Но после этого химия стала наукой. А до того была свалкой фактов…

«Да что, черт возьми, такого необычного в этих графиках?» – наверняка останется в недоумении читатель, фамилия которого не Шкловский, не Хойл и не Ларин. А то, что подтверждение хойловской догадки Лариным, позволило последнему определить состав исходного вещества планеты. И это привело к таким выводам, с которыми многим ныне живущим ученым согласится невероятно сложно. Уж слишком нетривиальные вещи вытекают из тривиальных графиков! Слишком непривычные…
А к чему же привыкла старая научная школа?

Если спросить любого ученого, как устроена Земля, он отошлет к детской энциклопедии или научно-познавательному фильму ВВС. Эти материалы в доступной форме ознакомят интересующихся с устройством нашей планеты, расскажут, что у нее есть внутреннее железное ядро, есть силикатная мантия и тонкая оксидная кора. Такова устоявшаяся точка зрения.
Но верна ли она? А если верна, то насколько?

Кстати, о водороде…
В рамках старой «теории железного ядра и силикатной оболочки» водорода на Земле почти нет. А тот мизер, что есть, давным-давно связан кислородом и плещется в виде воды в наших кранах и океанах. Но в новой картине мира…
В новой картине мира водород переворачивает все. Буквально все! Он самым кардинальным образом меняет картину прошлого, настоящего, а главное, будущего нашей планеты.
Черт возьми, я взволнован…

Ну и что же мы имеем в итоге? Давайте подобьем бабки, если бабок не жалко…
В самом центре планеты мы имеем пока еще не исчезнувшее металлогидридное ядро диаметром 2750 км. Его называют внутренним ядром, потому что есть еще внешнее ядро, состоящее из исчезающих гидридов вперемешку с металлами, которые просто насыщены водородом. Толщина этого слоя 2100 км, а вместе внутреннее и внешнее ядра составляют Большое ядро Земли.
Большое ядро окружает металлосфера толщиной примерно в 2750 км. Как ясно из названия, она состоит их сплавов разных металлов на основе кремния, магния и железа.
Водорода там практически нет.
Наконец, сверху Землю покрывает тоненький слой силикатов и окислов толщиной до 150 км.
И никакой, как видите силикатной мантии. Никакого железного ядра. Потому что железа за Земле очень мало. Да и кислорода кот наплакал…

Дорогой читатель! Быть может, ты уже подустал, сердешный, от всей этой кристалло-металлографической премудрости и раздраженно спрашиваешь себя: а где же обещанные сенсационные выводы, которые вытекают из теории металлогидридной Земли, и которыми автор обещал потрясти меня, шокировать, перевернуть всю мою картину мироздания и заставить расстаться с женой?
Ща всё будет!

С тех пор как люди более-менее научились составлять приличные карты, открыли основные континенты и прикидочно нарисовали очертания их берегов, они обратили внимание на одну странную деталь… Замечали эту деталь наверняка многие, но для истории ее впервые озвучил английский философ Фрэнсис Бэкон в начале далекого XVII века:
– А не кажется ли вам удивительным, господа, что очертание западного побережья Африки точь-в-точь совпадает с очертаниями восточного побережья Южной Америки? – спросил он современников.
– Кажется, кажется, батюшка, – наверняка покивали внимающие. И перекрестились…

Как и английский философ когда-то, Вегенер еще в юном возрасте обратил внимание на поразительное совпадение контуров материков: если вырезать из карты и сложить Африку с Южной Америкой, они сложатся точь-в-точь, как две ложки. Таких совпадений не бывает! Это явно не случайность! Они были когда-то вместе, а потом разошлись!.. С другой стороны, континенты не плоты, чтобы плавать по океану.
Или плоты?..

Чтобы доказать, что Южная Америка и Африка были когда-то одним континентом, а потом взяли и разъехались, Вегенер не ограничился только их бумажным склеиванием. Он начал изучать геологию, палеонтологию и палеоклиматологию обоих континентов, ища между ними общее. И находил его все больше и больше.
Идея о том, что континенты, разделенные океаном, были когда-то одним целым, оказалась достаточно безумной, чтобы быть правдивой.
Из геологии выяснилось любопытное обстоятельство: горные породы на одном континенте являются как бы продолжением пород на другом континенте – и по времени их образования, и по расположению. Континенты выглядели так, словно причудливой линией разрезали слоеный торт и разнесли два куска. Человеку, лично не наблюдавшему процесс разрезания, все равно ясно, что когда-то эти куски были одним целым – это видно и по линии разреза, и по слоям в торте, которые в обоих кусках расположены в одном порядке и имеют одинаковую толщину.
Палеонтология подбросила Вегенеру идентичность флоры и фауны, когда-то имевшую место на всех континентах Южного полушария – в Америке, Африке, Австралии и даже в Индии.
Палеоклиматология подкинула факты о позднепалеозойском площадном оледенении в низких широтах Южного полушария. И эти факты тоже свидетельствовали о былом единстве всех континентов…

Шерлок Холмс в подобных ситуациях говорил: отбросьте все невозможные версии, и тогда останется одна верная – какой бы невероятной она не казалась.
Если найден труп с проломленным черепом и тремя ножевыми ранениями в спине, вряд ли это самоубийство. Даже если смерть произошла на необитаемом острове… Континенты были найдены Вегенером с «проломленными» породами, которые начинались на одном континенте, обрывались и через тысячи километров, как ни в чем не бывало, продолжались в том же порядке на другом.
Собрав все улики, Вегенер неопровержимо доказал, что когда-то разные континенты представляли собой один континент. Единственная неувязка – континенты не умеют плавать. Мысль о плавающих континентах всем казалась дикой. Механизма их движения наука не знала. Ну так ищите его! Придумайте! Ведь тот факт, что материки когда-то были единым целым, доказан. Осталось придумать, как это могло произойти

И только во второй половине ХХ века, после потрясающих открытий в области геологии океанов, после появления более-менее приемлемой модели того, как могли бы двигаться континенты, чистый гол, забитый Вегенером, был засчитан. Факты, им нарытые, наука, так уж и быть, приняла, потому что этим фактам появилось какое-то объяснение. А маргинальная вегенеровская теория дрейфа континентов, переплавившись в земной магме, органической частью вошла в теорию «тектоники плит».

В общем, тектоника плит сейчас воцарилась в науке. И все-таки, несмотря на официальное коронование, ее тирания вызывает у многих ученых глухой ропот. Некоторые злые языки, которым не мешало бы дать окорот, смеют говорить, что тектоника не является научной теорией, поскольку базируется не на эмпирике, а на голой идее и только «множит парадоксы». Конечно, таких болтунов нужно было бы повылавливать по темным кабакам, где они ведут свои крамольные речи, и вырвать их поганые языки, но, увы, времена нынче стали до неприличия либеральные и доходит до того, что порой в научном мире этим инакомыслящим даже подают руку! Но, бывает, на них сильно обижаются и, покраснев, покидают аудиторию, если подобные, насквозь аморальные типы в ней присутствуют. (Подобный случай будет описан ниже.)
С начала ХХ века геологи разбились на две партии. В начале века преобладали те, кто говорил, что континенты аки лодки плавать не могут, а все двести страниц фактов, накопленных Вегенером, просто чудесные совпадения. Этих скептиков, запрещающих континентам двигаться, назвали фиксистами. Их противников, утверждающих, что континенты могут ездить туда-сюда, именовали мобилистами. К середине века силы партий уравнялись. А после 70-х годов ХХ века возобладали мобилисты.

Этот непримиримый спор тупоконечников с остроконечниками продолжается до сих пор. И что самое поразительное, и те и другие правы! Спутниковые замеры, тонны фактов, накопленных Вегенером, открытие рифтов и расширения океанского дна, а также данные палеомагнитных исследований – все это говорит об одном: континенты расползаются, черт бы их побрал!
Но и фиксисты правы тоже. Они приводят такое множество фактов против тектоники плит, что собравшему эти факты в одну кучу открывается потрясающая картина: оказывается, вся теория тектоники плит представляет собой, по сути, лоскутное одеяло, где заплата сидит на заплате.

Собственно говоря, решение загадки было настолько очевидным, что приходило в головы разным людям сотни раз, и настолько диким, что немедленно после прихода отбрасывалось. Но мы знаем закон Шерлока Холмса: если не работают все остальные версии, остается одна – правильная, какой бы невероятной она не выглядела…
Земля расширяется.

В 1976 году немецкий ученый Клаус Фогель на конференции в Вердау продемонстрировал научному миру созданный им прозрачный глобус весьма хитрой конструкции. Верхняя прозрачная оболочка глобуса соответствовала привычной нам поверхности планеты – с контурами континентов и океанов. А внутри этой прозрачной внешней оболочки была еще одна – маленькая – Земля, на которой те же самые континенты, не изменившись в размерах, а просто сместившись внутрь, образовали одну сплошную поверхность планеты. Без океанов.

Давайте по фактам…
Корни континентов лежат много-много глубже, чем нужно для их дрейфа согласно тектонике плит. Эти корни тянутся порой на сотни километров вглубь. И, значит, перемещение материков по поверхности планеты невозможно. Это факт.
Когда-то континенты составляли единое целое. А теперь нет. Их растащила неведомая сила и продолжает растаскивать… Это факт.
Океаны моложе континентов… Это факт.
И все это значит, что когда-то на Земле были только континенты, а океанов не было. И все нынешние материки, составленные по линиям границ, вместе представляли собой сферическую земную кору. Сплошную.
А когда Землю начало раздувать, кора растрескалась, и континенты развело на раздувшейся планете. При этом их глубокие корни остались там же, где и были. Между континентами образовались вогнутости – океанское дно, которое образует молодая тонкая кора, похожая на тонкую кожу, только-только затянувшую рану. Причем не полностью затянувшую – трещины продолжают источать расплав, который, затвердевая, постоянно образует дно океана на расширяющейся планете.
И единственная причину, по которой это простое, как все гениальное, объяснение до сих пор не принято современной наукой, – отсутствие даже намеков на вопрос: а отчего же она раздувается? Это ж не резиновый мячик! Она ведь железная…

Выше я отмечал, что наша планета в тектоническом смысле находится на последнем издыхании – объем ее металлогидридного ядра составляет всего 1 % объема планеты. На сколько она еще раздуется при этих запасах? Подсчеты показывают, что радиус планеты вырастет еще на 300 с небольшим километров. Соответственно, сила тяжести (ускорение свободного падения) уменьшится на 10 %. Но мы до этого не доживем…

При постепенном нанесении на клизму более толстого слоя парафина раздувание клизмы приводило к появлению все более крупной сетки трещин. А когда экспериментаторы довели парафиновый слой до 1/5 радиуса модели, что по своим пропорциям больше соответствовало соотношению толщин между ядром и металлосферой, парафин давал самую крупную сеть глубоких трещин, образуя 6–7 крупных блоков. Для людей, которые закончили пятый класс средней школы, количество материков на нашей планете не секрет и они сами могут сопоставить цифры.
Эту знаменательную серию экспериментов математик Борзов окрестил «опытами на клизматроне».

Тепло радиоактивного распада нагрело первый, верхний слой гидридов; он газанул водородом, водород унес тепло, температура упала – распад прекратился. До нового повышения температуры. А для новой дегазации нужно нагреть более глубокий слой металлогидридов, причем нагреть его нужно до большей температры, потому что давление там выше и, соответственно, выше температура распада. Нагрело – газануло – вынесло тепло – прекратилось в ожидании следующего разогрева.
Так постепенно усыхает ядро, утолщается металлосфера, и радиогенному теплу приходится все дольше прогревать все более глубокие слои. С каждым циклом процесс затягивается: во-первых, нужно каждый раз прогревать до более высокой температуры, а во-вторых, радиоактивных элементов в Земле становится все меньше и меньше.
Расходуются они потихоньку, печка день ото дня слабеет…

…Но я чувствую, у читателя есть еще один хитрый вопрос. Давай уж, выкладывай, дружище, чего стесняться…
– Если поверхность планеты все время растет, значит, она растягивается! Откуда же тогда возникают складчатости – горы, например?
Не в бровь, а в глаз!

В начале ХХ века австрийский геолог Ампферер, глядя на величественные австрийские Альпы, понял, что лучше всего их происхождение могла бы объяснить некая «зона заглатывания», располагающаяся где-то глубоко под Землей. Но, как это всегда бывает, ученый, предлагающий наилучшее, простейшее, но при этом дико непривычное объяснение какого-либо комплекса фактов, подвергается насмешкам. В особенности если для этого явления в науке нет никакой теории.
…Так когда-то третировали доктора Земмельвайса, который впервые в мире предложил хирургам мыть руки перед операцией, чтобы снизить смертность. Несмотря на то, что в пользу Земмельвайса неопровержимо говорила статистика его клиники, коллеги за столь идиотское предложение буквально затравили его насмешками. А все потому, что теория микробного переноса инфекций еще не была создана.
…Так поначалу смеялись над Вегенером, сказавшим, что всю тонну накопленных им фактов из области разных наук, объясняет только одно – континенты когда-то были единым целым. Механизма движения материков не было, и Вегенер стал клоуном…
…Так было с людьми, которые заявили, что кучу противоречивых фактов о раздвиге континентов может непротиворечиво объяснить только расширение Земли. Механизма расширения не было, и этот дефицит заполнили насмешки…
…Так было и с полузабытым австрийцем Ампферером, который рассказывал какие-то сказки про чудесные «зоны заглатывания», которые хорошо объясняли весь комплекс фактов вокруг Альп, но поскольку было совершенно непонятно, откуда в Земле зоны заглатывания и что это вообще такое, над австрийцем хохотали.
Но в рамках теории изначально металлогидридной Земли зоны заглатывания должны существовать. И потому смеяться над Ампферером уже не нужно, зоны эти теперь можно писать без кавычек, а Ампферера пора посмертно реабилитировать и наградить, выдав пряник, каковой положить ему на могилу в знак признательности от благодарных потомков…

Процесс формирования плацдарма для появления будущей жизни (окисной пленки) завершился к концу архейской эры, то есть только через миллиард лет от рождества планеты. Почему он так долго длился? Да потому, что энергия связи так называемых петрогенных («камнеобразующих») химических элементов с кислородом больше, чем энергия связи кислорода с водородом. Это чистая химия, в которую мы углубляться не будем. Нам важно только, что пока агрессивный кислород не пожрал все, что мог пожрать вкусного, на худосочный водород он даже внимания не обращал – и воды на планете было мизер, да и та, в основном, кометного происхождения. Если провести несложный подсчет, то выяснится, что на образование 130-километровой окисной пленки потребовалось 40 % всего запаса кислорода нашей планеты…
Жизнь на планете к тому времени уже появилась. И если бы она имела глаза, то увидела бы вокруг не только очень сухую, но и очень гладкую земную поверхность. Дело в том, что гор о ту пору на Земле никаких не было. Мы же помним, отчего появляются горы. Они появляются в зоне заглатывания. А зона заглатывания образуется от проседания слоя металлов, через который идет мощный поток водорода. Наводороженный столб ужимается в объеме и затягивает в депрессионную воронку что ни попадя. Сволакивает кучи осадочных пород, образуя горы… Но в те давние времена металлосфера, через которую тек водород, была еще тонка, и водородные ручейки не успевали собраться в крупные реки, как уже оказывались у поверхности планеты. Соответственно, крупных депрессионных воронок не образовывалось. И гор вместе с ними. Скучное было время…

Небольшой вулканчик через жерло диаметров всего в 50 метров может выкинуть в атмосферу до 100 тонн воды (в виде перегретого пара) за одну секунду. Пять таких вулканов за сотню миллионов лет непрерывного извержения способны выкинуть столько воды, сколько ее есть сейчас на Земле. Конечно, непрерывных извержений такой длительности не бывает. Но и у природы было не пять вулканов. И дырки у них были не 50-метровые – порой вулканические жерла имеют диаметр в километры. Да и жалкой сотней миллионов лет природу, в общем-то, никто не ограничивал. Так что никаких проблем ни с наличием реагентов, ни со способом их доставки, ни со сроками у планеты не было… Больше того, процесс формирования гидросферы не завершился и по сей день. Поэтому в геологическом будущем нашей планете грозит подъем уровня океанов – и вовсе не по причине глобального потепления! Но в будущее мы пока лезть не будем, а вернемся-ка лучше в прошлое – к моменту, когда уже сформировалась литосфера, и начался процесс производства воды.
Планета активно газит водяным паром в атмосферу. Что же это была за атмосфера? Вам бы она не понравилась… В воздухе той эпохи практически нет кислорода, он состоит из аммиака, метана, угарного газа и вонючего сероводорода. И только потом в атмосфере начинают отмечаться углекислый газ, азот, свободный кислород…

На излете второго тысячелетия нашей эры нижегородские ученые под руководством физика Дмитрия Селивановского провели серию интересных экспериментов – они облучали воду звуковыми волнами разной интенсивности. Я бы не стал проводить такие опыты: зачем греметь-тарахтеть возле воды, а потом проверять ее свойства? Ясно же, что они не изменятся! При чем тут звук-то?.. Но если бы все были такие умные, как я, наука в этой области вряд ли продвинулась бы вперед. Потому что, как выяснилось, свойства воды, обработанной шумами, меняются! В воде резко повышается концентрация перекиси водорода. То есть она закисляется.
Только лоховатый гуманитарий может не удивиться подобному известию, поскольку гуманитарий образования практически не имеет и как устроен мир представляет себе весьма смутно. Глупо хлопает глазами и все… А человек образованный умеет удивляться подобным фактам. Он в подобный факт, мимоходом брошенный в разговоре, может даже не поверить: «Да ладно врать-то!..» Поэтому для образованных я даже табличку приведу.

Таким образом, сотрясение воды волнами звуковых частот приводит не только к закислению воды, но и к выделению в воздух кислорода. И как только на Земле появилась гидросфера, этот процесс пошел. Громы, гул землетрясений, шум прибоя – атмосфера наполнена звуками, и каждый звук обогащал атмосферу сотнями или тысячами молекул кислорода. Казалось бы, мелочь. Но куда торопиться, если впереди – сотни миллионов лет? Между прочим, количественная оценка этого процесса группой Селивановского показала, что он в 100 раз эффективнее фотосинтеза. Так что, возможно, с теорией о том, будто именно первые бактерии заполнили атмосферу чистым кислородом, науке придется расстаться.

Вот так вот! Простые крестьяне, оказывается, в курсе, что молоко от грозы скисает, и что с неба иногда подают камни, а французская академия наук этого не знает. Может, и драконы где-то существуют?..

Ну ладно. Сделаем один хороший вывод из сказанного. Поскольку кислородом нас снабжает океан при помощи грома, гринписовцы, ратующие за сохранение зеленых легких планеты, могут заткнуться. В свете сказанного выше их крики о том, что если мы вырубим все леса, на планете нечем станет дышать – бред сивой кобылы. Поэтому рубите на здоровье! В крайнем случае, прибежим к берегу моря и будем бить в там-тамы, стучать в тазы и дудеть в трубы – кислород производить. И полезно, и весело…

Однажды в Забайкалье Ларин вышел из тайги на огромную поляну, которую, будь с ним рядом журналисты, они окрестили бы Чертовым местом или Проклятой лощиной. Потому что это гиблое поле напоминало… Даже сложно сказать, что именно. Как будто Мамай прошел! Буквально в шаге назад все еще было нормально – стоят деревья, поют птицы…
И вдруг… делаешь шаг и попадаешь в какое-то царство хаоса – огромные лиственницы лежат на земле, переломанные в нескольких местах, как тростинки. Торчит щепа, а между фрагментами стволов лежат огромные гранитные глыбы, вырванные из скальной породы. Не гладкие валуны, заметьте, а свежевыломанные куски скалы с острыми краями.
Что за страшная сила сделала все это? Оползень? Но в этом месте некуда и нечему сползать… Торнадо? Торнадо может переломать с десяток лиственниц, но даже у торнадо не хватит сил, чтобы выламывать из скальной породы куски… Землетрясение? Для этого Чертова поляна слишком мала – точечных землетрясений не бывает. Получается, вот здесь трясло так, что аж скалы ломало, а в десяти метрах – нетронутый лес…

Представьте себе, вдруг разверзается земля и из ее глубин начинает поступать расплавленная лава, заливая и выжигая все вокруг на миллион квадратных километров. Потом лава застывает, превращаясь в базальтовую плиту толщиной в сотни и даже тысячи метров, а площадью… Восточная Сибирь представляет собой не что иное как равнину, залитую траппами. Среднесибирское плоскогорье тоже образовали траппы. Есть такие равнины в Индии, Южной Америке, Южной Африке, в Антарктиде, в США... Иногда излияния траппов происходят несколько раз в одном и том же месте, покрывая огромные площади слоями расплавленного камня.
Во всем этом поражает, прежде всего, циклопичность. Как пишут геологические книжки, «излияния платобазальтов (или траппов) относятся к числу тех грандиозных процессов, которые в значительной мере определили внешний облик нашей планеты». Как правило, излияния траппов происходили довольно давно – 150–300 миллионов лет назад, но есть и совсем «вчерашние», которым не более трех десятков миллионов лет. И вполне можно сказать, что процесс этот еще не закончен и вполне может где-нибудь произойти. Где именно, скажем позже, а сейчас отметим, что случается эта параша без всякого «объявления войны», то бишь без предупредительных «выстрелов» предшествующей сейсмической активности – никаких тебе землетрясений и прочего прыщеватого вулканизма. Просто, раз – и разлилось до горизонта. Неприятно.

Тектоника плит феномены, подобные Чертовой долине в Забайкалье или Долины лунных кратеров в Айдахо, объяснить не может. А мы с вами теперь можем. Мы сделали их! И за это нужно непременно выпить!
Разливайте, разливайте, есть повод…

В этой главке я специально решил собрать разные фактики и столкнуть нос к носу две враждебные теории. Эта глава – самая настоящая «стрелка», куда для разборок пришли Тектоника плит, которая до сих пор находится в большом авторитете, и пока еще мелкая, но подающая большие надежды теория металлогидридной Земли. Кого из них унесут из этой книги вперед ногами, решать вам. Голосуйте SMS-ками за победителя.
Бой пойдет в три раунда. Спешите видеть – сплошное насилие!

Наука не спешит отказываться от плохих теорий, если их нечем заменить. А до последнего времени, то есть до изобретения металлогидридной теории Земли, заменить Тектонику плит было действительно нечем. Но и сейчас теория раздувающейся Земли тоже не слишком быстро завоевывает умы, поскольку в смене научных парадигм роль играют не только чисто научные, но и психологические причины. Должна пройти смена поколений ученых. Так было с теорией относительности, которую долго не хотели признавать «старики» (даже в конце ХХ века были серьезные люди, старательно опровергавшие Эйнштейна – такие как, например, дедушка Логунов, экс-ректор МГУ)… Так было с квантовой механикой, которую всей душой невзлюбил Эйнштейн... Так было с теорией Большого взрыва, которую старик Хойл так и не признал до самой смерти.
Так будет и с металлогидридной теорией. Тектоника плит, хоть и подыхает на нашем ринге, но – гляди-ка! – все еще не сдается.

Теории относительности Эйнштейна (помните?) для признания хватило одного неожиданного и триумфально сбывшегося предсказания. Теории металлогидридной Земли Ларина не хватило для признания десятка блистательно сбывшихся прогнозов. Наверное потому, что геологи есть геологи, и им трудно понять астрономические выкладки про ионизацию элементов в небуле и физику металлогидридных соединений. А на слово они не верят: ученые как-никак, неудобно…
Но насколько все-таки ловко Ларин через океанские толщи провидел то, что через три месяца найдет на дне экспедиция Удинцева. Как в воду глядел!

…Беспристрастный судья давно бы присудил металлогидридной теории победу техническим нокаутом и развел дерущихся, но теория расширения планеты, я вижу, даже не собирается останавливаться, и все норовить еще несколько раз пнуть почти бездыханное тело Тектоники плит. Какая жестокость! Остановите это, остановите!

Но самое обидное началось, когда металлогидридная теория начала получать подтверждения оттуда, откуда никогда не получали подтверждения науки о внутреннем строении Земли – с Марса. Согласно металлогидридной теории, которая, как вы помните, основывается на факте магнитной сепарации элементов в протосолнечной туманности, на Марсе должно быть много серы. Людям, которые ничего о магнитной сепарации не знают, это совершенно не очевидно. И потому ларинские предсказания о сере на Марсе тоже можно отнести к рискованным предсказаниям, которые сбылись: в самом начале XXI века по миру пронеслась сенсация – на Марсе обнаружено «аномально» высокое содержание серы.
Давайте теперь с устатку присядем на труп Тектоники плит и, по-крестьянски хитро щурясь, как всегда иронично произнесем:
– Вишь ты, лишняя сера… А ить кто бы мог подумать!

Все молодые планеты похожи друг на друга, каждая мертвая планета мертва по-своему.
Жизнь планеты, ее эволюция связана с дегазацией водорода из металлогидридного ядра. Запас водорода в недрах планеты – это запас ее жизненных сил. Кончаются силы – планета умирает. Выдыхается, как бутылка шампанского… Хотите посмотреть на мертвую планету, гляньте на Марс. Или на Луну. Мы с вами пока еще обитаем на живой планете. Но уже умирающей.

…Порой для понимания процесса действительно не нужны никакие формулы, достаточно самых общих соображений…
К чему я веду? А к тому, что я мог бы не тратить здесь тысячи типографских знаков на доказательство металлогидридной теории. Потому что человеку, который знает принципиальные основы устройства мироздания, справедливость этой теории может быть доказана из самых общих соображений. Без физических формул и химических значков. Без графиков и таблиц. Без примеров чудесных пророчеств. Просто на пальцах…
Не верите? Что ж, начинаю раскидывать пальцы веером…

Если спросить нормального человека, который имеет представление о термодинамике, является Земля открытой системой или закрытой, он, оглянувшись вокруг и увидев буйство красок и прочих насекомых, скажет, что, конечно же, открытой! И будет прав. Но если спросить о том же ненормального человека, например, геолога, ответ будет противоположным. Потому что человек обычный под словом «Земля» понимает то, что происходит на поверхности планеты – климат, океаны, атмосферу, бурлящую жизнь, летающие самолеты, цивилизацию… А для мрачного геолога, привыкшего ворочать масштабами миллиардов лет и мегатоннами породы, жизнь на поверхности планеты – пустая и пренебрежимо малая суета. Геолог под словом «Земля» понимает весь шар по всей его глубине. И этот шар – система закрытая. Потому что солнечный свет проникает в него на считанные сантиметры… ну, пускай метры. Тонюсенькая пленка, в которой кипит жизнь, не оказывает практически никакого влияния на процессы, происходящие в глубинах планеты.

А процессы внутри творятся интересные. За 4,5 миллиарда лет Земля прошла тяжелый путь «от капли спермы до маршала» – от первобытного хаоса протопланетной глобулы, в которой все вещество было разобрано на атомы и равномерно перемешано, до твердого сегодняшнего шара, в котором прошла геологическая эволюция, оказались выделенными рудные жилы, возникла литосфера, встречается самородное золото, молекулы которого почему-то вдруг собрались вместе, чтобы порадовать героев Джека Лондона… Появились горы и моря, алмазы, рубины… И все это – из кучи космической пыли.
Кто организатор процесса? За чей счет гуляем? И чем расплачиваемся?

Даже чисто теоретически на эту роль подходит только один кандидат. И мы знаем, как его зовут…
За свою долгую историю наша планета потеряла практически половину изначально содержавшихся в ней атомов. Потеряла из-за дегазации водорода. Но поскольку водород очень легок, Земля, потеряв половину атомов, «похудела» только на 3% массы.
Земля, словно живое существо, расходует высокоупорядоченную пищу – сложные радиоактивные элементы и гидриды, на этом растет, как птенец, а выделяет нечто более простое в сравнении с потребленным.

Поразительно, но еще в тридцатых годах ХХ века, когда еще ничего не было известно ни о магнитном поле небулы, ни о свойствах гидридов, а Хойл еще только грыз гранит науки в старших классах, академик Вернадский прозорливо написал: «Наши представления о термодинамических и химических условиях глубин нашей планеты заставляют нас видеть в них среды, благоприятные для существования водородистых тел. Здесь активность химических реакций уменьшается, кислород быстро сходит на нет… Все это должно привести к сохранению в глубинах водородистых соединений, и в том числе растворов водорода в металлах».
Блистательная догадка блистательного ума!

Вот ведь какая штука… В основе ортодоксальной геологической теории о том, что внутри Земли – железное ядро, а мантия ее силикатная, лежит чисто умозрительная аналогия планеты с доменной печью. И больше ничего. На это «умозрение» навернулось вторым слоем еще одно – Тектоника плит. В отличие от последней, металлогидридная теория основана на экспериментально установленных фактах – на распределении химических элементов в Солнечной системе в зависимости от их потенциалов ионизации. И уже из этого эмпирического факта совершенно жестким образом, без вариантов, вытекает все, о чем вы прочли в этой книге, и о чем еще прочтете.
И в связи с этим я хочу задать один интимный вопрос поклонникам теории тектоники плит.
Друзья! Я ничего не имею против вашей Тектоники, за исключением того, что она не работает и до сих пор так и не доказана. В остальном это прекрасная теория, и я очень рад, что ее когда-то придумали, дабы хоть как-то объяснить накопившиеся факты, отмахиваться от которых далее стало уже невозможно, как невозможно отмахнуться от роя пчел. Когда пчелы-факты атакуют, нужно, закрыв глаза, прыгать в воду новой теории. Что и было с успехом сделано. За долгие годы существования Тектоники плит она обросла связями, диссертациями, академическими званиями, в общем, всем тем, что в советское время носило короткое и емкое название «блат»… Но ведь когда-то нужно будет и выныривать! Дыхалки-то уже реально не хватает…

Любители Тектоники плит полагают, что если их теория что-то может объяснить, значит, она научна. Увы, это не критерий научности. Критерий – предсказательная сила. А с последним у Тектоники плохо. Могло бы быть и хуже, да просто некуда уже: ее предсказания порой сбываются с точностью до наоборот.
А вот у металлогидридной теории с предсказаниями хорошо. Ее пророчества сбываются все. Но, несмотря на это, она до сих пор не любима большой наукой. Действительно, психологически трудно поверить в раздувание Земли, даже имея для этого все факты на руках. Земля – это вам не презерватив!
Известно, что рискованное предсказание служит доказательством достоверности теории. Металлогидридная теория сделала уже с десяток сбывшихся предсказаний. Вот я и хочу спросить любителей железной Земли: ребята, а сколько вам нужно еще сбывшихся прогнозов? Еще два? Три? Пять? Сорок восемь? Сколько будет достаточно для прозрения? Назовите число. Мне просто интересно…

…Эксперимент проведен. Голод, холод, миллиарды трупов – вот его результат. Теперь самое время задаться вопросом, а на сколько же еще хватит нам нефти?

На этот счет есть разные точки зрения. Кто-то говорит, что нефти хватит еще на 200 лет. Кто-то, как мой собеседник, полагает, что на 20 лет в России и на полвека в Саудовской Аравии, но вряд ли арабы будут с нами делиться. А лично я, сколько себя помню, всю жизнь только и слышу разговоры, что «нефти осталось на 30 лет». Проходят десятилетия, а ее все «на 30 лет»…
Начнем с худших прогнозов. А худший прогнозист в этом смысле, конечно, Паршев, запугавший всю страну своими книгами. Он полагает, что тема нефти в мировой политике – как тема секса в приличном обществе: об этом вслух не говорят. Но все время думают…

– Хочу, не хочу… Сейчас вопрос стоит так: удастся ли сохранить человеческую цивилизацию? Отсчет пошел. На этот вопрос мы должны найти ответ в течение следующих 50 лет. Не найдем – все, капут.
– Ищу, ищу, Андрей Петрович, ночей не сплю… Я знаю, что в термояд вы не верите. А в генетику? Вот генетики нам помогут с сельхозпродукцией – чтобы все сорта давали рекордные урожаи и меньше зависели от минерального топлива. Или вообще не зависели. Бросил зерно, оно выросло, умножилось и само пришло на склад на маленьких насекомых ножках. Генетики нам сделают такую зеленую корову, которая даст втрое больше мяса, при этом не станет есть, потому что в коже у нее будет идти процесс фотосинтеза, а доиться она будет сразу пивом. Совсем безотходная корова.
– Неплохой вариант.
– Плюс генетическое улучшение человека! Чтобы меньше кушал, лучше усваивал и совсем не толстел, а то уже просто неприлично некоторые выглядят в преддверии всеобщего голода.
– Везет вам. Вам можно такие вещи говорить. А представьте, если бы я, Паршев, подобное публично высказал – про генетическое улучшение человеческой породы. Меня бы с потрохами съели. Как я вам завидую!
– Да я и сам себе завидую, товарищ Паршев. Аж скулы сводит…

…В тот день, когда мы с Паршевым беседовали, председатель Правительства РФ подписал постановление, согласно которому сведения о балансовых запасах нефти в стране стали являться государственной тайной. Помимо нефти засекречены были также сведения о запасах газа, никеля, тантала, ниобия, кобальта, бериллия, лития, редких металлов иттриевой группы, а также особо чистое кварцевое сырье. Кажется, от нас что-то скрывают…

…Если уж экономисты заговорили о смысле жизни, дело плохо…

Первое, что приходит в голову, это термояд…
…Эх, раньше все знали, что такое термояд. А теперь, чувствую, напоминать придется, народ слегка офранцузился… Собственно говоря, один термоядерный реактор у нас уже есть, и именно он обеспечивает эволюцию и жизнь на нашей планете – Солнце. В звезде идут реакции слияния легких ядер – водорода и гелия – с образованием более тяжелых элементов. К этому процессу в качестве бесплатного бонуса прилагается куча энергии. Насколько велика эта куча, можете судить сами.

В общем, в 1985 году постаревший шестидесятник Велихов предложил постаревшему шестидесятнику Горбачеву обсудить с президентом Франции Миттераном следующую идею: а не построить ли нам первую термоядерную станцию всем вместе? «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!» Старый шестидесятник Миттеран, еще помнящий светлую термоядерную сказку своей молодости, загорелся идеей, и, в свою очередь, поговорил об этом со стариком Рейганом. Этот тоже возбудился. Он был пятидесятником, но шестидесятые помнил очень хорошо. И уже через год в Женеве было принято решение о совместном проектировании ИТЭР – международного термоядерного экспериментального реактора. Скинулись по бабкам…
Так началась термоядерная эра. С инициативы одного человека. Который подтолкнул другого человека, а тот сыграл на чувствах третьего… И понеслось.

…Слушать Велихова мне всегда интересно. Потому что, глядя на этого человека, понимаешь – именно такие люди, как он, Ларин, Шкловский, Хойл, Эратосфен и концентрируют в себе все лучшее, что есть в нашей цивилизации…

– Совершенно верно, – кивает Велихов. – ИТЭР – экспериментальный термоядерный реактор, на нем будет обкатываться технология управления плазмой для будущих инженеров-проектантов… Через десять лет ИТЭР будет построен, быстрее не получится – очень уж сложный проект. Еще через пять лет его работы будут накоплены необходимые результаты, чтобы начинать проектировать уже первую настоящую станцию, продающую электричество потребителям. Потом, в течение, я думаю, лет пяти или десяти будет проектироваться первая настоящая станция. Еще через пять-семь лет она будет построена. А к концу XXI века, думаю, термоядерные станции по всему миру станут давать 100–200 Гигаватт энергии. Это примерно столько, сколько сейчас потребляет за год Россия.
…Я смотрю на говорящего все это Велихова и вдруг понимаю, кто он такой. Он человек, который никогда не увидит своего ребенка, к появлению коего готовился всю жизнь. Велихов родился в далеком 1935 году и все те пятилетки и десятилетки, которые он мне сейчас спокойно перечисляет, лежат уже за пределами его жизни. Которая вся ушла на подготовительный этап великого проекта по укрощению солнца.

Красивый проект, согласитесь. Я здесь не буду говорить о проектах приливных, термальных, ветровых и солнечных станций, потому что о них все наслышаны... В общем, разных идей по увеличению производства электроэнергии у человечества много – от международно-поддерживаемых и очень сложных, типа термояда, до относительно простых и никем не поддерживаемых, типа атмосферно-аэростатных станций. Но подлой змеей в мою голову закрадывается мысль, что если проектов по спасению слишком много, значит, в реальности нет ни одного…

В первой главе мы поставили мысленный эксперимент по внезапному «отключению» нефти. Это плохо кончилось для цивилизации. А если поставить другой эксперимент?

Почему не сбылся прогноз Менделеева? Потому что цивилизация за очередные сто лет сделала еще один фазовый переход – от промышленной стадии развития к постиндустриальной, то есть информационной. А информация ничего «не весит», перегоняется свободно, дублируется почти бесплатно, не теряя при этом своей ценности. Информация – тот продукт, которого ты не лишаешься, когда им делишься… И цивилизация, основанная на этом продукте, выглядит совсем по-другому, нежели цивилизация коптящих труб.
Вывод: относительная нужда в энергии у цивилизации падает, хотя ее абсолютное потребление может расти и растет.

Теперь плавно переходим к ответу на первый подвопросик: какой товар для экономики лучше – дешевый или дорогой. И здесь придется обратить самое пристальное внимание на столь нелюбимый мною социализм, который я так чудесно и обоснованно критикую в своих книгах.
Почему в Америке бензин стоит дешевле, чем в Европе, хотя цена нефти на мировом рынке одинакова? Потому что в Америке меньше социализма, чем в Европе. Вся европейская богадельня с ее доступной медициной, большими пособиями по безработице и прочей доброй социалкой базируется на двух вещах: высоких налогах на доходы и дорогом бензине, в стоимости которого налоговые накрутки достигают почти 70 %. В Америке бензин дешевле, потому что доля налогов, сидящих в цене топлива, в несколько раз меньше. Зато и бесплатной медицины там на всех не хватает. И отпуска не по месяцу-полтора, как в Европе, а всего две недели.
И когда растет цена на нефть, отчего кричат и стонут автовладельцы, одновременно растут и социальные разделы в бюджетах. Парадоксально, но факт: на каждый лишний доллар, попадающий в карман арабских шейхов при повышении цены на нефть, приходится три лишних доллара, падающих в бюджеты стран Евросоюза через бензиновый налог.

Апартеид, конечно, с точки зрения сегодняшней морали, был бякой и несправедливостью. Но если бы двести лет назад белые люди сделали в южной Африке не апартеид, а нечто пожестче – то, что европейцы когда-то сделали в Северной Америке, Новой Зеландии и Австралии – провели тотальную культурную зачистку территории с последующим заселением очищенной территории европейцами, сейчас ЮАР была бы островком цивилизованного мира – таким же, как Новая Зеландия. И никто даже не думал бы ни о каких санкциях. Равно как не вспоминал бы о зачистке. Но, увы, дорога ложка к обеду, курок нужно спускать вовремя… Система апартеида была мягкой формой того, что проделали с индейцами, майори и австралийскими аборигенами европейские колонисты. Но тогда слегка погеноцидничать было можно, а теперь не канают даже смягченные варианты.

Чего греха таить, апартеид был воистину ужасен: ЮАР при апартеиде имела крепкие границы, ограждающие ее от остальной Африки. Неужели потому, что белые не хотели отпускать своих «угнетенных» негров в вольную Африку? Как раз наоборот – негры из «свободной Африки» так стремились попасть в «апартеидную» ЮАР и стать угнетенными, что приходилось тратиться на суровые заграждения… Эту систему и сломали западные либерасты.
Но перед тем как сдать страну, белые южноафриканцы еще некоторое время сопротивлялись международной блокаде. И первым актом их сопротивления было строительство индустрии по производству искусственного жидкого топлива: 60 % потребностей страны в топливе обеспечивала химическая индустрия ЮАР, производившая топливо и сырье для химической промышленности из угля.
При этом южноафриканской индустрией эрзац-топлива, которая работала не в условиях войны, как германская, а в условиях конкурентной экономики, был накоплен большой практический опыт. Экстраполируя его на весь мир, можно узнать цену, которую человечество заплатило бы за отсутствие нефти на планете.

Резюмируя все сказанное, можно утверждать, что без нефти цивилизация на Земле не остановилась бы на паровозах и пароходах. Более того, ее технологический облик практически не отличался бы от нашего, разве что забастовки шахтеров (любят они это дело!) стали бы постоянным фоном политических событий. (А вы когда-нибудь слышали о забастовках нефтяников?..)
Между Нефтяным и Угольным мирами нет никакой разницы. И там, и там появились телевидение, Интернет и цифровые фотоаппараты. И там, и там человек высадился на Луну… В Альтернативной истории Германия тоже проиграла обе войны, причем, Вторую мировую в тот же самый день, который отметил в своих дневниках Шпеер. В обеих реальностях рухнула колониальная система. И в результате этого печального события как в нашей Нефтяной реальности, так и в Угольной альтернативе постиндустриальные страны кормят аграрные страны, поставляя туда сельхозпродукцию. Единственное отличие между мирами – в Угольной реальности СССР рухнул бы на четверть века раньше, поскольку его агонию продлила самотлорская нефть.
Мы запросто могли бы жить без нефти! И даже лучше, потому что в нашей реальности нефтяными деньгами подпитывается арабский терроризм.

Но конечна ли нефть? Мы так привыкли относить нефть к исчерпаемым ресурсам, что дикой может показаться сама мысль, будто нефть может не только быстро тратиться, но и быстро появляться. Признайтесь, вы ведь тоже так полагаете? Тогда приготовьтесь, нас ждет сюрприз…

Отдельные страны, напуганные такими людьми, как Паршев или малограмотный (в вопросах геологии) Хокинг, стараются покупать нефть у других, а свои месторождения берегут на черный день, полагая, будто поступают очень мудро. Не будем показывать на эти страны заскорузлыми пальцами, хотя все догадались, что речь идет о США… Однако мудрее было бы прислушаться к золотым словам экс-министра нефтяной промышленности Саудовской Аравии шейха Заки Ямани, который однажды заметил, что каменный век закончился не потому, что кончились месторождения камня. Он абсолютно прав, цивилизационная тенденция именно такова:
– Дровяной век кончился раньше, чем закончились все деревья на планете.
– Угольный век завершился не потому, что опустошились месторождения угля.
– Нефтяной век тоже закончится раньше, чем иссякнет нефть. Собственно говоря, его конец уже виден…

Не зря говорится: нет ничего практичнее хорошей теории. Теория изначально металлогидридной Земли хороша. Значит, она должна обещать нам что-то практически выгодное. Что? Да так, пустяки. Пару технологических революций, не более…
Пару технологических революций, обещающих полную перестройку значительной части всей земной промышленности. Причем ясно, что эта перестройка затянется надолго. Нет, неправильная формулировка… «Ясно, что этот экономический подъем затянется надолго», – так-то будет лучше…

Но мы-то с вами парни не простые! Мы-то с вами читали эту книгу. Мы-то, блин, видели табличку № 1, в которой нарисовано процентное содержание основных химических элементов, из которых сложена наша планета. И нас-то наверняка мучает вопрос: а какого черта, если Земля на треть состоит из магния, он так дорого нам обходится? Да это ж должен быть самый дешевый элемент после кремния, коего вообще у нас 45 % массы планеты!
Так-то оно так. Но беда в том, что мы у себя, на поверхности планеты, получаем эти металлы из их руды, то есть восстанавливаем из окислов. Это очень дорогой процесс. А в чистом виде легкие металлы находятся в толстом слое металлосферы, который располагается на глубине 100–150 км. Как туда залезешь? Напомню, что максимальная глубина, на которую пробурилось человечество вглубь Земли, 12 километров. Во-первых, это слишком коротко, во-вторых, слишком узенько, чтобы добывать металлы через такую дырочку.

Но читатель ушл и дошл, он чувствует, что выход наверняка есть, иначе автор не разводил бы тут всей этой бодяги. И опять ты прав, мой друг читатель! Выход есть. Да ты и сам его можешь измыслить, если хорошо усвоил все, что было написано в книжке. А если лень напрягаться, добрый Никонов опять тебе все разжует и положит в рот, потому что я люблю тебя, дурачок… Потому что ты – не француз.

Появление железа было революцией, перевернувшей планету. Не меньшей революцией будет и переход в век легких металлов. Это постепенно заставит отказаться от почти всей металлургической инфраструктуры века железного. Если вы хоть немного представляете себе, о чем идет речь, масштаб задачи не может не впечатлять. И уже за одну только эту конфетку можно было бы сказать металлогидридной теории большое сердечное спасибо, но она преподносит жаждущему чудес человечеству еще один сюрприз.

Как же изменится наша планета в условиях «водородной энергетики»?.. Можно попробовать самыми общими мазками нарисовать это не такое уж далекое будущее.

Но теперь возникает резонный вопрос: можно ли всю эту красивую придумку проверить? Ортодоксальная теория запрещает Земле газить водородом, а наша – весьма рекомендует. И более того, в местах образования воронок и поблизости от них водород должен продолжать выделяться. В конце концов, образование воронки – без разницы, взрывной или провальной – всего лишь эпизод в длительном процессе выделения водорода. Не с образования воронки этот процесс начался, не ею он и закончится. Воронка – всего лишь мгновенная реакция поверхностных пород на водородный «дым», тянущийся из глубин планеты.

Значит, проверить просто – поехать и померить приборами. Если во взрывоопасном районе водород из земли выделяется, значит опять, как всегда, оказалась права металлогидридная теория, а теорией железного ядра в очередной раз можно будет подтереться. А если нет, то нет.
Ну что, читатель? Поедете? Проверите?
Не бейте копытом. Уже съездили…

Есть ощущение, что особо активно воронки начали образовываться в девяностые годы прошлого века. Но, конечно, появлялись они и ранее. Старых воронок в Центральной России – многие сотни, их диаметр колеблется от 50 до 300 (!) метров. В некоторых районах Липецкой области воронки занимают до 15 % территории. Изучение космических снимков показывает, что оспой воронок, кроме Липецкой, местами покрыты также Воронежская, Нижегородская, Тамбовская, Рязанская, Московская и Ленинградская области.

Процесс пошел. И пошел, видимо, с большим ускорением. Сейчас на севере Московской области концентрация водорода в подпочвенном слое местами достигает 5000 ppm. А в Ленинградской области кое-где уже встречается горящая земля. Там горит не привычный нам торф, а струящийся из земли водород. Водородная струя выжигает на каком-нибудь пригорке плешь, превращая ее в каленую глиняную лысину.
Получается, что огромная водородная аномалия накрыла практически весь Центральный район России. Чем это нам грозит? Ну, во-первых, быстрое образование карстовых пустот грозит обрушением домов, в особенности тяжелых – таких, какие полюбили строить в Москве в последние десять лет. Дело в том, что 15 % Москвы находится в зоне риска по карстам. И вполне возможна такая ситуация: геологи дали добро на строительство, не обнаружив карстовых полостей, а через пяток-другой лет после возведения небоскреба термальная струя проела под его фундаментом карстовую полость. И небоскреб роскошно заваливается без всяких чеченских террористов, погребая под сотней бывших этажей, превратившихся в гору щебня, красу и гордость России – ее средний класс, купивший «элитное жилье с видом на Москву-реку». И это – малая беда.

Теперь пару слов о большой…
Вспомним, чему соответствует активная водородная дегазация. Напрягаться особо не нужно, все прекрасно видно на рисунке № 18: земля начинает активно газить водородом, когда близко к поверхности подходят клинья интерметаллидов. И это не очень хорошая новость. Я бы даже сказал, совсем нехорошая. Потому что если мы посмотрим на разные древние платформы типа Русской равнины, то увидим, что Русская платформа среди них – единственное исключение. На ней, в отличие от других платформ, еще не прошел процесс излияния траппов. Мы одни остались. Всех остальных уже накрыло. Наша очередь.

Когда?
Это очень правильный вопрос. Геологи в таких случаях говорят: через миллион лет. Но вся беда в том, что в их устах «миллион» всегда означает «миллион лет плюс-минус миллион лет». То есть может случиться не скоро, а может послезавтра. И, учитывая скорость процесса водородной дегазации, это случится, скорее, «в минус», чем «в плюс».

Однако излияния траппов – еще не все неприятности, которые могут приключиться с цивилизацией в течении ближайшего миллиона лет. Есть угроза и посерьезнее. Правда, носит она не природный, а чисто «технологический» характер. И я даже не знаю, к лучшему это или к худшему…

Ужас Ларина состоял в том, что наша магниево-кремниевая по большей части планета насыщена водородом, причем этот водород находится в ней в протонированном состоянии, то есть в виде протонов. И если с магнием и/или кремнием могут идти реакции термоядерного распада, вместо планеты мы имеем готовую бомбу. Остается только воткнуть запал.

Надеюсь, я вас не сильно огорчил?.. Но такова уж судьба цивилизации – по мере познания люди овладевают все большими энергиями, и им требуется все больше мозгов и сдержанности, чтобы не угробить самих себя. Не зря в самой технологически развитой части нашего мира – в странах постиндустриального Запада – столько говорят о толерантности. Толерантность в современном мире – системное требование.
Овладевая все большими (можно сказать, «все более разрушительными») энергиями, люди параллельно должны включать все большие контуры защиты от этих энергий. Пока что человечеству удавалось более или менее успешно бороться не только с природными стихиями, но и с самим собой.

Надеюсь, эта борьба с самими собой не ослабнет у нас и в эпоху водорода, и в магниевый век, идущий на смену железному. Если нам удастся уберечь планету от взрыва, то уж с траппами мы как-нибудь справимся. В конце концов, разлитие траппов грозит не всему человечеству, а только России, да и то не всей, а лишь центральной, например, Москве.
А Москву в провинции не любят…

А на следующий день после того, как бур коснется кремния и магния, мы проснемся на совершенно другой планете!
И, возможно, это случится раньше, чем моя книга попадает в ваши руки…